Революция 1917 года полностью изменила внутренний уклад жизни российского государства. Изменились форма и характер государственных институтов, форма общественных отношений, отношение к собственности, общая мировоззренческая парадигма. Изменения коснулись и памятникоохранной деятельности. Государство, национализировавшее всю частную собственность, полностью взяло на себя ответственность за охрану и сохранение памятников истории и культуры. Принимая во внимание, что молодое Советское государство, провозгласившее воинствующий атеизм своей официальной политикой, в 20-е – 30-е гг. ХХ в. провело целый ряд беспрецедентных для истории России антицерковных кампаний, которые привели к уничтожению не только значительного числа храмов, но и значительного числа верующих, можно было бы ожидать, что эта антирелигиозная политика найдет свое яркое отражение и в деле охраны памятников. И если списки памятников Императорской России в значительной мере были составлены из памятников сакрального характера [1], то от списков памятников советского периода, на первый взгляд, этого ожидать не приходится.

Статья посвящена рассмотрению именно этого тезиса и анализу состава первого государственного списка недвижимых памятников РСФСР 1935 года, а также списка памятников архитектуры РСФСР от 22 мая 1947 года с дополнениями от 22 мая 1948 года.

Списку памятников 1935 года посвящена обширная статья Ю. Н. Жукова [2], в которой достаточно подробно рассказывается об истории создания списка и его значении для дела охраны памятников в Советской России. Однако сам список памятников 1935 года, его пообъектный состав, в научный оборот Ю. Н. Жуковым введен не был. В приложении к данной статье список впервые публикуется полностью (Приложение. Список архитектурных памятников, подлежащих государственной охране в централизованном порядке, утвержденный на заседании Президиума ВЦИК 20 марта 1935 года) по документам, отложившимся в Государственном архиве Российской Федерации [3].

Список памятников 1935 года является первым списком памятников Советской России, утвержденных Президиумом ВЦИК, но это совсем не значит, что до этого не существовало государственной охраны памятников и не было их списков. Изначально задача охраны памятников была возложена на Народный комиссариат просвещения, а именно – на отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины. Именно в отделе по делам музеев стали формироваться первые списки памятников. С 1922 года единый до того бюджет был разделен на государственный и местный (автономных республик, областей). Это, в свою очередь, потребовало и разделения национализированного имущества, что привело к появлению двух вариантов списков памятников для каждого региона: список памятников, находящихся под государственной охраной, и списка памятников, находящихся под местной охраной [4]. Однако даже списки памятников, находящихся под государственной охраной, были списками, утвержденными на уровне Наркомпроса, и возможность охраны и сохранения этих памятников ограничивалась аппаратным весом и полномочиями ведомства. Для повышения качества государственной охраны необходимо было утвердить соответствующий список на более высоком уровне – на уровне ВЦИК, а это произошло только в 1935 году. Перед окончательным утверждением проект списка памятников прошел несколько этапов редакции и сокращений.

20 мая 1934 года Комитет по охране памятников революции, искусства и культуры при Президиуме ВЦИК направил во ВЦИК письмо №20, к которому прилагался список памятников архитектуры из 1213 объектов. Как следует из письма, Комитет направлял «для утверждения список памятников архитектуры, находящихся под государственной охраной» [5]. Это означает, что в указанном списке были представлены только памятники высшей категории без объектов, находившихся под местной охраной. Из сопроводительного письма следовало, что представленный список – это новый, сокращенный по сравнению с предыдущим вариант. Более ранний вариант включал свыше 3000 объектов [6].

По итогам рассмотрения представленного списка ВЦИК принял решение его еще раз сократить. В Комитет по охране памятников при Президиуме ВЦИК была направлена выписка из протокола №120 заседания ВЦИК от 5 июля 1934 года, в которой было изложено, что ВЦИК постановил «предложить Комитету по охране памятников при Президиуме ВЦИК к 1 января 1935 г. пересмотреть представленный список архитектурных памятников в направлении его сокращения /до 50%/ с тем, чтобы были сохранены под государственной охраной в централизованном порядке только выдающиеся /преимущественно уникальные/ памятники архитектуры, а также «все не вошедшие в вышеуказанный список памятники архитектуры передать под охрану местных органов» [7].

Работа по сокращению списка Комитетом была проведена, и в результате на заседании Президиума ВЦИК 20 марта 1935 года список памятников был утвержден в количестве 500 объектов. При этом, как следует в выписке из протокола №5 заседания Президиума ВЦИК от 20 марта 1935 года, направленной в Комитет по охране памятников при Президиуме ВЦИК, ВЦИК постановил: «В виду передачи под охрану местных органов ряда архитектурных памятников, имеющих крупное историко-художественное значение, поручить Комитету по охране памятников провести проверку архитектурных памятников местного значения и установить порядок использования или сноса их, в зависимости от значимости каждого памятника» [8].

Надо сказать, что сокращение с более чем 3000 до 1213 и с 1213 до 500 происходило не только за счет исключения объектов из списка, но и за счет укрупнения самих объектов путем их объединения в один. К примеру, если в более ранних редакциях ансамбль мог быть представлен пообъектно, то теперь отмечался как один комплексный объект.

Однако попадание памятников в список 500 не полностью гарантировало их сохранность.

Так, 16 февраля 1937 года Комитет по охране памятников направил во ВЦИК письмо с перечнем памятников, взятых под государственную охрану, которые были разрушены «местными органами без предварительного согласования с Комитетом» [9]. На основании этого обращения на заседании 10 апреля 1937 года Президиум ВЦИК постановил (протокол №73) снять с учета следующие памятники: 34, 42 (частично), 160, 170, 226 (частично), 266, 269, 273, 277, 360 и 400 [10].

Кроме того, ВЦИК имел все полномочия при необходимости достаточно оперативно преодолеть свое же собственное решение об охране памятников из списка. К примеру, в 1938 году и.о. Председателя Комитета по охране памятников И. Степанов обратился в Секретариат Президиума ВЦИК (исх. №20 от 3 мая 1938 года) с просьбой снять с учета ряд памятников [11], так как они были разобраны по Постановлению ВЦИК: №268 (церковь – разобрана по Постановлению ВЦИК от 1/XII–1937), №131 и №92 (церкви – разобраны по Постановлению ВЦИК от 20 июня 1936 года) [12].

Анализируя пообъектный состав списка памятников 1935 года, несложно заметить, что он целиком и полностью посвящен памятникам архитектуры. Возникает резонный вопрос, а что же другие памятники: памятники археологии, истории, революционного движения? Как обстояло дело с их охраной?

Список археологических памятников был утвержден Президиумом ВЦИК ранее – 10 декабря 1934 года [13]. В соответствии с утвержденным списком все археологические памятники были разделены на две категории: археологические заповедники – 21 объект и археологические заказники – 93 объекта. В сопроводительном письме к списку Комитет по охране памятников поясняет, что «к числу археологических заповедников надлежит отнести те пункты и те участки, которые содержат археологические памятники, подлежащие изучению в дальнейшем и длительному обследованию независимо от состояния работ в настоящее время /…/. К числу заказников относятся те пункты, в которых уже производились археологические раскопки, но они еще не закончены, почему строительство на их территории может быть разрешено только в том случае, если в определённые сроки будут закончены археологические работы» [14].

Что касается ситуации с утверждением списков памятников исторических и памятников монументальной живописи, то они на утверждение представлены не были.

Как следует из отчета Комитета по охране памятников при Президиуме ВЦИК за 1934 год (исх. №20 от 9 января 1935 года), на протяжении 1934 года Комитет собирался 20 раз и рассматривал вопросы о памятниках историко-революционных, о списках памятников архитектуры, о списках памятников археологии, о списках памятников монументальной станковой живописи и о памятниках буддийской культуры [15].

Несмотря на то, что вопрос о памятниках историко-революционных был одним из первых, Комитет счел нужным сначала составить и направить на утверждение список памятников архитектуры и археологии. Скорее всего, это было продиктовано необходимостью принятия неотложных мер по их защите. В 1934 году Комитет только выработал подход к выбору памятников, которые будут подлежать охране как историко-революционные: «Комитет остановился на мысли о необходимости ходатайствовать в первую очередь об утверждении списков мест и объектов, связанных с жизнью и деятельностью т.т. Ленина В.И. и Сталина И.В., а также уникальных памятников революционного движения, как Петропавловская крепость, Шлиссельбургская крепость, Карийская тюрьма, Александровский централ и др.» [16].

Таким образом, мы должны отметить, что даже в условиях становления и развития крайне идеологизированного советского государства архитектурные памятники, существенную часть которых, как это впоследствии будет видно, составляли памятники церковного зодчества, получают государственную охрану даже в более приоритетном порядке, чем памятники революции.

Как следует из отчетов Главнауки за 1923 и 1925 гг. и из докладной записки Председателя Комитета по охране памятников при ВЦИК И.С.Степанова, датируемой декабрем 1937 года, памятники церковной старины составляли основу списков памятников с самого начала памятникоохранительной деятельности в Советской России. «Так, в 1923 г. из взятых на учет около 3 тыс. недвижимых памятников (по РСФСР) свыше 1100 являлись образцами гражданской архитектуры и свыше 1700 – культовой» [17], то есть более 60%. А «уже через два года из 6 тыс. учтенных недвижимых памятников свыше 4600 были культовыми и лишь немногим более 1200 – гражданскими» [18], то есть почти 80%. В данных отчетах речь идет, конечно же, об общем количестве памятников, которые стояли на учете Наркомпроса: государственных и местных. В записке же И.С.Степанова отмечается, что из 500 номеров памятников, зачисленных на государственную централизованную охрану гражданских зданий, крепостных сооружений и монументов – 173 номера, а культовых памятников (монастыри, соборы, церкви) – 327 [19]. А «число памятников местного значения по неполным данным составляет 4043 пам. Из них:

Исходя из этих данных, мы видим, что в списке наиболее значимых памятников объекты церковного зодчества составляют 65% от общего числа, без учета археологических памятников, и почти 55%, если в общем количестве находящихся на централизованной государственной защите объектов учитывать и 104 археологических. В списке местных объем памятников церковной архитектуры от общего числа хоть и падает до 50%, но как тип памятники церковной архитектуры являются абсолютно преобладающими, если сравнивать их число с числом памятников других типов.

Похожую ситуацию мы наблюдаем и при анализе пообъектного состава списков памятников архитектуры 1947–1948 гг. В Списке памятников архитектуры [21], который прилагался к Постановлению Совета Министров РСФСР от 22 мая 1947 года «Об охране памятников архитектуры», под государственную охрану было поставлено 626 объектов, из которых 423 (67%) являлись памятниками с религиозной составляющей: православные монастыри, церкви, колокольни и часовни. В соответствии с дополнительным списком памятников, утвержденным Постановлением совета Министров РСФСР 22 мая 1948 года, под охрану было поставлено еще 2926 объектов, из которых к церковным можно отнести 1220 единиц. Таким образом, мы получаем общее число памятников архитектуры под охраной – 3552 объекта, из них 46% (1643 единицы) – памятники русской православной церковной архитектуры. Если к этому числу прибавить римо-католические, армянские, буддийские и мусульманские сакральные объекты из обоих списков (56 объектов), то мы получим более высокий процент сакральных памятников под государственной охраной – 48%, то есть чуть меньше половины от общего списочного состава. При этом необходимо помнить, что многие монастырские ансамбли упомянуты в списке без пообъектной конкретизации, то есть по факту сакральных памятников, в первую очередь – памятников русского церковного зодчества, было больше.

Таким образом, мы видим, что в Советской России, как и в Российской империи, памятники церковной старины, сакральные объекты составляли ценностное ядро памятников, взятых государством под охрану. На основе анализа первого списка памятников, взятых под охрану государства в XIX веке, и первого списка памятников, взятых под охрану государства Советской властью, можно считать доказанным, что основу обоих списков составляют архитектурные памятники с религиозной составляющей – сакральные объекты православного христианства. Можно читать доказанным особое значение сакральных архитектурных памятников православного христианства в контексте сохранения культурного наследия народов России, потому как именно они являлись главными объектами памятникоохранной деятельности как в Российской империи, так и в молодом советском государстве.