Аннотация. В статье раскрываются ценностные культурно-исторические основания возникновения науки в Новое время; раскрывается, в этой связи, специфика и различие возникших и развившихся в Новое время естественных и социально-гуманитарных наук; раскрывается проблематика исчезновения в современной культурной ситуации, в ситуации Постмодерна, ценностных оснований науки; соответственно, раскрывается проблематичность существования и развитие науки о культуре в подобного рода культурно-историческом контексте, – связанная не только с исчезновением ценностных оснований науки, но и исчезновением объекта исследования науки о культуре – собственно, культуры, как, прежде всего, ценностно-смысловой системы-матрицы.

Современная наука занимается, в первую очередь,
не поиском истин, а созданием их и последующим внедрением
в сознание миллионов людей...
Религиозная составляющая современной науки
не оставляет никакого сомнения…
В.Ю. Катасонов. Наука как религия

Наука, в строгом смысле этого слова, есть особый способ познания мира, основанный на эксперименте.

Эксперимент – это концептуально-теоретически определённый опыт.

Такого рода опыт осуществляется в особых условиях и, соответственно, должен быть непреложно воспроизводимым, повторимым.

Разумеется, наукой в подобном строгом значении понятия является именно то, что называется естественными науками. Науки же гуманитарные, науки о культуре, исторические и общественные науки, собственно, науками в подобном строгом значении слова являться не могут вследствие наличия у них таких объектов исследования, которые не могут быть подведены под такого рода экспериментальное исследование или могут быть подведены только в весьма небольшой своей степени.

Однако, разумеется, такого рода общественные (гуманитарные) науки, науки культурно-исторические, не являются чем-то заведомо худшим, далёким от всякой истины, нежели науки естественные. Просто их методология несколько иная.

В этой связи, например, можно указать на ту методологию в их, гуманитарных общественных наук, сферах исследования, которую предложили неокантианцы Баденской школы (Г.Риккерт и В.Вильденбанд), положившие в основание такого рода наук идиографический метод, т.е. метод, основанный на выявлении именно уникального, особенного в той или иной культуре, в том или ином обществе, в поступках того или иного человека данной культуры и данного общества, с соответствующим выявлением особой ценностной матрицы данного общества, данной культуры, – выявив которую можно будет раскрывать суть данных культуры и общества, суть поступков человека денных культуры и общества.

Но как бы то ни было, учитывая всё различие наук естественных и социально-гуманитарных, мы вполне можем говорить о том, что, собственно, науки – как социально-гуманитарные, так и естественные – имеют исторически одно своё основание, возникли они и сформировались, в современном своём виде приблизительно в одно и то же время – в Новое время, в Западноевропейской культурно-исторической системе.

Причём, важно заметить, что в основании их возникновения и формирования лежала, в свою очередь, определённая особая ценностная матрица данной культуры, данной эпохи.

Прежде всего, разумеется, применительно к данной культуре, культурно-исторической системе, здесь необходимо указать на ключевую установку, – то, что О. Шпенглер называет прафеноменом культуры, – имеющую место в мировоззрении человека данной культуры («фаустовского человека», в терминах О. Шпенглера), а именно – на волю к власти.

Здесь, в возникших и сформировавшихся естественных науках, это – воля к власти над природой.

Западная наука (позволю себе такое словосочетание) имеет своей основой волю к власти над природой.

Соответственно, эта первоначальная «фаустовская» установка, здесь, не может быть актуализирована и реализована без иных ключевых ценностных концептов и первоначал данной культуры, данной эпохи, а именно: а) воля к истине, к познанию; б) идея прогресса.

Без этих, акцентирую на это внимание, ключевых базовых ценностных принципов никакая наука – как особого рода способ познания мира – не могла бы возникнуть и актуализироваться.

Возникнув, здесь, в Западной (Фаустовской) культурно-исторической системе, и актуализировавшись, наука, как специфический способ познания мира, и уже как готовая модель, была, с вариациями, перенята другими культурными мирами (культурно-историческими системами). Причём, с одной стороны, с опорой на местные аналогичные ценностные мировоззренческие образцы, а с другой – в определённой своей мере, заимствуя соответствующие ценностные образцы (волю к истине, идею прогресса т.п.) у Запада.

Например, в Русской культурно-исторической системе данные ценностные образцы нашли свои, в определённой мере, аналогии в виде русского мировоззренческого прафеномена стремления за горизонт, за пределы (здесь, в науке, пределы познанного), а также, разумеется, в своеобразном варианте, в исконном русском стремлении к Правде.

Соответственно, наука, как специфический способ познания мира, овладения этим миром, природой, бурно развивалась, – и на Западе, и в других культурно-исторических системах, так или иначе испытавших сильное «западное» влияние, в том числе и в России, а потом, особенно, в СССР, – пока указанные ценностные образцы были актуальны, пока была актуальна культура Модерна, – т.е. особая культура Нового времени, как особого этапа развития Западной (Фаустовской) культурно-исторической системы, так или иначе оказывавшей, и оказывающей, своё весьма значительное влияние, а зачастую – определяющее, на весь мир, на все прочие культурно-исторические системы.

Однако когда культурная эпоха Модерна с его особыми ценностными образцами уходит, почитай уже ушла, в прошлое, когда на смену ей приходит (пришла) эпоха, именуемая Постмодерном, причём, вследствие уже определяющего влияния Западной (Фаустовской) культурно-исторической системы («цивилизации») на весь Земшар, на все народы, страны и культуры, приходящий «на Запад» Постмодерн так или иначе оказывает своё серьёзнейшее влияние на все страны, народы и их культуры, – то и ценностные образцы эпохи Модерна уже перестают быть актуальными, не актуализируются, стираются.

Соответственно, очевидно, что для науки, возникшей и сформировавшейся, и развившейся, именно на этих ценностных образцах, – бескорыстного служения истине, воли к истине, к познанию, стремления к прогрессу и т.п., – исчезают те культурно-исторические, мировоззренческие основания, на которых она, наука, в сущности, зиждется и развивается.

В этой связи мы можем со всей очевидностью наблюдать последствия – пока ещё совершенно не осмысленные, даже особо вроде как и не замеченные – деградации науки, остановки её развития.

Разумеется, научно-технический прогресс был в значительной мере приостановлен мировыми элитами в конце ХХ века в целях укрепления своей власти и остановки прогресса социально-гуманитарного, дабы, опять же, не выпустить из рук своей глобальной власти. Оставив при этом лишь развивающимися, причём в довольно специфическом своем весьма узком горизонте-коридоре развития, информационные технологии, с одной стороны, обеспечивающие тотальный контроль за подвластным населением, а с другой – предположительно, дающим возможность трансгуманистического, для данных элит, перехода к сверхчеловеческому состоянию вплоть до достижения своего иллюзорного «цифрового» «бессмертия».

Как бы то ни было, но вследствие и системных («объективных») культурно-исторических факторов, и факторов субъектных («субъективных»), но из-под науки, – и это касается и наук естественных, и наук социально-гуманитарных, – оказалось выбито их ценностно-смысловое основание.

И в этом плане, как мы видим сегодня, наука, науки во всё большей степени обращаются лишь в свою симуляцию – разного рода постмодернистские «индексы цитирования» довольно типичный тому пример, – нежели во что-то реальное, связанное с реальными научными открытиями и действительно прорывными исследованиями.

Науки социально-гуманитарные в своём мейнстриме, за исключением маргинальных «внесистемных» исследователей-одиночек, по существу, обратились во что-то совершенно плоское, и я бы даже сказал, пошлое, не имеющее уже никакого отношения к реальности, к реальным смыслам, не говоря уж о первосмыслах; обратились во что-то сугубо обслуживающее интересы правящих глобальных элит, в технологии, по существу, манипуляции массовым сознанием.

И если настоящая наука ещё действительно как-то существует то, очевидно, уже вопреки общемировым «цивилизационным» тенденциям; существует ещё в виде некоего атавизма, рудимента прошлого.

Если же говорить, собственно, о науках о культуре, то вышеизложенная фундаментальная проблема, связанная с исчезновением ценностно-смыслового основания науки как таковой, усугубляется здесь ещё и тем, что исчезает, собственно, сам объект исследования данных наук: культура.

Культура как ценностно-смысловая система.

Я определяю культуру как символическую ценностно-смысловую систему, определяющую и актуализирующую творчество человеком самого себя и сферы своего бытия.

В современном, глобализировавшемся, мире исчезает, собственно, культура, исчезают, стираются ценности и смыслы.

© Васильев Г.Е., текст, 2024
Статья поступила в редакцию 20.02.2024.
Публикуется в авторской редакции.

Открыть PDF-файл 

Наверх