Не является новостью тот факт, что в качестве одного из наиболее значимых событий 2020 года людям запомнится эпидемия новой коронавирусной инфекции COVID-19. За довольно небольшой период времени стремительное распространение вируса по миру сильно сотрясло основы организации современного общества. В частности, влияние пандемии на мировую экономику оказалось весьма значительным: нарушено устойчивое функционирование цепей поставок в промышленности, в ряде отраслей произошел спад производства, большой ущерб нанесен логистической сфере бизнеса, в том числе транспорту. Практически остановились международные пассажирских перевозки, произошли фактическое закрытие границ зарубежных государств и отмена безвизового режима передвижения. Высокая частная и деловая активность, глобальная мобильность населения в развитых странах сменились на разобщенность, изоляцию и повсеместное социальное дистанцирование. Приостановлены очные занятия в учебных заведениях, закрылись парки, прогулочные зоны и спортивные объекты. И, наконец, наиболее серьезный удар пришелся на составляющие сферы услуг и досуга населения, а именно: туризм, розничную торговлю, общественное питание и индустрию развлечений, выставочную деятельность, а также культурную отрасль в целом.

Сегодня довольно велико число исследователей и практиков, которые считают, что глобальный кризис, порожденный распространением COVID-19, станет мощным катализатором дальнейших изменений в социально-экономической сфере. Ясно, что возврат к прежнему режиму жизни в полной мере уже практически невозможен. Все более сильно проявляются прямые и побочные эффекты пандемии. Говорится, что с определенного момента антропологические риски последствий эпидемии (социальная изоляция, банкротства, потеря работы) станут выше, чем сама болезнь [1, с. 4]. Многие авторы говорят о крахе «общества потребления», кризисе современной «экономики впечатлений». Как отмечает известный североамериканский экономист и бизнесмен, автор теории «Черного лебедя», Н.Талеб, эпидемия серьезно меняет потребительские привычки, поскольку «находясь в самоизоляции, люди перестают покупать массу всего ненужного» [2].

В части наиболее очевидных последствий глобального коронавирусного потрясения предсказываются такие явления, как усиление автоматизации хозяйственных процессов, дальнейшее снижение доли наличности в денежном обращении, переход к преимущественно дистанционному взаимодействию людей в различных отраслях деятельности. Приведем в этой связи ряд мнений известных исследователей по данному вопросу. В частности, Н.Талеб говорит об ожидаемом им переводе офисных работников на преимущественно домашний труд, растущем переселении людей из городов в сельскую местность, а также ненужности обычных университетов ввиду развития онлайн-образования [2]. Схожие взгляды на жизнь имеет и видный отечественный эксперт, ректор ВШЭ Я.Кузьминов. Так, он предполагает скорое вытеснение традиционной торговли дистанционными интернет-продажами, сокращение офисных площадей и офисных работников, отказ от «таких фетишей прошлого как рабочая неделя или рабочий день», появление на рынке образования вузов-интеграторов и др. [3]. Еще один ректор вуза (Европейского университета в Санкт-Петербурге) – В.Волков также прогнозирует развитие цифровых образовательных платформ, однако обращает внимание на невозможность дистанционной передачи социальных связей или принадлежности к определенной научной школе [4].

Последняя ремарка В.Волкова, на наш взгляд, является довольно важной, но не только с точки зрения организации образовательной деятельности, а и для гуманитарной сферы в целом, неотъемлемой частью которой является культура. При этом если для образовательной сферы ключевыми вопросами стратегии развития являются воспроизводство научных знаний и передача социального опыта, то в области культуры мы также можем рассуждать на перспективные темы, такие как культурное воспроизводство в современном обществе, передача культурной традиции и др. Учреждения культуры – музеи, театры, художественные галереи, библиотеки и др. являются важнейшими инструментами культурного воспроизводства, материально и организационно обеспечивая данный процесс. Здесь следует упомянуть о способах трансляции культурных ценностей и норм от поколения к поколению и результатах этой передачи – культуре молодежи [5, с. 59]. Способы трансляции могут быть различны: лекции и семинары, круглые столы и выставки, реставрация исторических событий, народные промыслы и этнические фестивали, культурный туризм и пр. Однако сегодня все эти способы попали под карантин, в связи с чем их осуществление в традиционной (очной) форме практически невозможно.

Итак, что же произошло в культурной сфере в начале 2020 г. из-за стремительного распространения эпидемии COVID-19? В России, как и повсюду в мире, значительно упала культурная активность населения. Во-первых, закрыли свои двери театры, музеи и библиотеки. Во-вторых, были практически полностью отменены или перенесены на более позднее время различные выставки и фестивали, конференции и симпозиумы на культурную тему. Как известно, в рамках подобных мероприятий традиционно происходит интенсивный социокультурный обмен. В-третьих, следствием двух предыдущих обстоятельств оказалось драматическое падение доходов учреждений культуры, существенно зависящих от потока посетителей. К примеру, М.Пиотровский оценил потери Государственного Эрмитажа от карантина в половину бюджета музея [6]. Потери Большого театра, по данным его руководителя, оцениваются в 9 млн. руб. неполученной выручки за каждый календарный день простоя [7].

Текущая обстановка такова, что «выживаемость и сохранение доходов компаний в условиях пандемии зависит от того, насколько эффективно они могут перевести свои процессы в онлайн-формат» [8, с. 61]. Желание сохранить бизнес становится катализатором организационно-технических изменений. Современные технологические инструменты, среди которых называются различные электронные сервисы и онлайн-приложения, решения в области виртуальной и дополненной реальности (VR/AR), помогают переходу в онлайн-формат рабочих, развлекательных и учебных процессов [8, с. 60]. Вышесказанное во многом справедливо и для учреждений культуры. Директор Эрмитажа М.Пиотровский в своем недавнем интервью указывает, что во время карантина связи между виртуальностью и подлинностью усложняются, вследствие чего он сейчас занят вопросом выяснения этих связей [9]. Российские культурные центры стремятся реализовать новые возможности, предоставляемые современные информационно-коммуникационными технологиями, организовывая дистанционные мероприятия. В результате, не выходя из дома, самоизолированные граждане могут послушать лекции, ознакомиться с работами художников, поучаствовать в обсуждении культурных событий. Также вниманию населения предлагаются виртуальные туры, организуются онлайн-трансляции, показываются записи известных театральных постановок прошлого*. Данный процесс имеет важное общественное значение, поскольку в условиях существующих ограничений и карантина важно успокоить людей, не дать им впасть в депрессию, уменьшить вероятность асоциального поведения индивидов.

Попробуем охарактеризовать виртуальные культурные продукты, потребляемые с помощью через сеть Интернет посредством технических устройств (компьютеры, ноутбуки, планшеты, смартфоны и др.), сравнив их с традиционными. Из безусловных плюсов для пользователей отметим следующее. Во-первых, это несравнимо большая мобильность потребителя, существенно расширенные возможности по выбору интересующего объекта для получения впечатлений. Допустим, если человеку, посетившему соответствующий сайт, что-либо показалось неинтересным, то он может легко перейти на другой слайд (эпизод трансляции) либо вовсе покинуть программу и тут же переключиться на другое занятие. Понятно, что в реальном музее (театре, галерее, парке и пр.) так сделать не получится. Во-вторых, виртуальной культуре присущ значительно меньший размер затрат для потребителя: как прямых (цена входного билета, абонемента), так и сопутствующих (расходы на дорогу, проживание, питание и т.д.). В-третьих, современные виртуальные продукты в большей степени позволяют людям осуществлять потребление контента в режиме коротких эпизодов, в игровой форме, что соответствует мышлению современных индивидов (особенно молодежи) с преимущественно «клиповым мышлением» (или «мозаичным сознанием»), для которых важна т.н. «геймификация» процессов.

Очевидно, что в «посткоронавирусном» мире продолжится стремительное развитие интерактивного, виртуального взаимодействия во всех сферах общественной жизни, не исключая культуру. Между тем, для воспитания подрастающего поколения, поддержания в обществе устойчивых культурных ориентиров, на наш взгляд, ничто не заменит личного знакомства с объектами культурно-исторического наследия, носителями культуры, представителями культурной сферы. Как минимум, вокруг них всегда образуется некая общественная среда, их окружает специфическая аура, не передаваемая по сети. В этой связи снова проведем параллели с образовательной сферой. Рассуждая на тему применения дистанционных технологий при обучении, Е.Джанджугазова акцентирует внимание на том, что вопрос не в недостатке технологических мощностей, а в том, что обучающийся – «это человек и с ним нужно работать, т.е. уделить внимание, выслушать, поправить, поддержать, поделиться опытом» [10]. Но для этого образовательный процесс должен носить опосредованный характер, т.е. развиваться в социуме. Поэтому никакое удаленное взаимодействие, самые качественные презентации и продвинутые видео-экскурсии не обеспечат полноценных эффектов присутствия и причастности: сидя дома на диване с гаджетом, человек никого не видит вокруг кроме себя самого, за исключением разве что своих близких. Позицию музейных работников по данному вопросу озвучил директор Государственного Эрмитажа М.Пиотровский, сказавший: «Виртуально – это красиво, но подлинник в 100 раз лучше» [9]. Другой известный деятель культуры, директор Большого театра В.Урин, констатировал невозможность заменить онлайн-трансляциями возможность зрителей прийти в театр и увидеть постановку вживую [7]. Самая лучшая современная звукопередающая техника не сможет передать все оттенки звучания реальных музыкальных инструментов симфонического оркестра, никакая трансляция, к примеру, из танкового музея в Кубинке, не позволит дать реальное представление о габаритах и сравнительных возможностях бронетанковой техники. При этом виртуальная культура, на наш взгляд, должна стать стимулом для индивида приобщиться к миру традиционной культуры. Между тем, антропологические последствия карантина, скорее всего, будут таковы, что для многих людей онлайн-потребление культурных продуктов станет делом привычным.

Таким образом, ситуация сложившаяся ввиду распространения коронавирусной пандемии, влечет за собой неизбежные последствия, становясь катализатором дальнейшей трансформации культурной сферы. Очевидно, что она все в большей степени будет уходить в онлайн-режим доступа, что объясняется относительным удобством, влиянием современной моды, а также безопасностью в условиях карантина. Соответственно, доля доходов от таких продуктов в общей выручке учреждений культуры будет неуклонно возрастать. Между тем, содействуя развитию передовых инструментов дистанционного потребления культурных продуктов, следует искать разумный баланс между ними и поддержкой традиционных форм (и учреждений) гуманитарной сферы, для того чтобы обеспечить культурное воспроизводство в стране.

ЛИТЕРАТУРА

© Плещенко В.И., 2020.
Статья поступила в редакцию 29.05.2020.